Сейчас хочу вспомнить о двух других картинах на тему Богочеловека Иисуса Христа, также находящихся в Третьяковской галерее. Мимо них нельзя проходить, не останавливаясь, потому что они выходят за рамки (не буквально, конечно) ))) вложенного в них авторами смысла и всякий раз направляют мысли в непривычную сторону. Возможно, так и должно быть по задумке художников? Или это бывает только у меня?
Иисус Христос пришёл в Гефсиманский сад с учениками "Петром и обоими сыновьями Зеведеевыми, начал скорбеть и тосковать".
Он сказал ученикам: "Душа моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною".
И, отойдя немного, пал на лице Свое, молился и говорил: "Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты". (Мф. 37, 38).
Три раза молился Иисус Христос. Он предвидел, что ожидают Его в недалёком будущем смертные муки. Как Бог, он не боялся смерти, как Человек он хотел укрепиться духом в молитве к Богу-отцу. Известно, что Он без стона и содроганий перенёс истязания и принял мученическую смерть.
Перов В.Г. Христос в Гефсиманском саду. 1878. Холст, масло. 151.5×238 см. Третьяковская галерея
Василий Перов изобразил в своей картине отчаяние человека, страдающего от недоведённого до конца дела. Многие не приняли Его Учения о спасении и продолжали пребывать в первородном грехе. Как человек, Иисус принимает решение ценой своей жизни пробить брешь в закостенелых, языческих душах соплеменников, ибо: "Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине".
Что вы зовёте Меня: Господи! Господи!
И не делаете того, что Я говорю?
Лк.6:46
Художник изобразил Иисуса Христа в минуту невыносимо трудной внутренней борьбы, после которой Иисус принял себя, как жертву для искупления грехов человеческих, и изменил суть молитвы: "Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя."
Недаром рядом с Его головой витает еле заметный золотистый, колючий венок мученика, который скоро водрузится на Его голову, а над Голгофой раздастся вопль: "Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" (Мк. 15, 34)
Для названия картины Николай Николаевич Ге взял цитату из Евангелия от Иоанна (Ин. 18:38).
"Пилат сказал Ему: "Итак Ты Царь?"
Иисус отвечал: "Ты говоришь, что Я Царь. Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего"
Пилат сказал Ему: "Что есть истина?"
И, не получив ответа, вышел. Ответа он не получил, потому что, не понял, что Иисус Христос сам был истина.
Ге Н.Н. Что есть истина?. Христос и Пилат. 1890. Холст, масло. 233×171 см. Третьяковская галерея
Павел Флоренский объяснял это место в Евангелии так:
"Живой Ответ стоял пред ним, но Пилат не видел в Истине её истинности. Предположим, что Господь не только своим вопившим молчанием, но и тихими словами ответил бы римскому Прокуратору: "Я есть Истина". Но и тогда, опять-таки, вопрошавший остался бы без ответа, потому что не умел признать Истину за истину…"
Интересно то, что чуткий, внимательный и набожный Павел Михайлович Третьяков не понял картину Ге и не купил её. Лев Толстой, бывший в контрах с религией, но очень почитавший Иисуса Христа, как Бога, прислал Третьякову разгневанное письмо:
"Выйдет поразительная вещь: вы посвятили жизнь на собирание предметов искусства, живописи и собрали подряд все для того, чтобы не пропустить в тысяче ничтожных полотен то, во имя которого стоило собирать все остальные. Вы собрали кучу навоза для того, чтобы не упустить жемчужину. И когда прямо среди навоза лежит очевидная жемчужина, вы забираете всё, только не её. Для меня это просто непостижимо, простите меня, если оскорбил вас, и постарайтесь поправить свою ошибку, если вы видите её, чтобы не погубить всё своё многолетнее дело".
Уважая мнение великого русского писателя, Третьяков приобрёл у художника картину, но долгое время не выставлял её. Глубоко верующий, он был несогласен с трактовкой художником образа Иисуса, которого тот изобразил в тени, незаметным и даже невзрачным. Это противоречило представлению о Боге, в которого веровали миллионы людей. А Пилат, который, "умыв руки", не спас Христа, наоборот, был освещён незаслуженными для него золотыми лучами солнца.
Вероятно, Третьяков полагал, что Истина должна сиять, а Ге считал, что истина не нуждается в подсветке, она и в тени, и во мраке остаётся сама собой.