Шли на ангелов похожие
Улыбалось небо синее
Дивно пахла резеда
Резеды не было, потому что была ещё середина марта. А вот небо синее было, и прохожие, хоть и не ангелы, но тоже были милые. Я шла по Набережной Мойки в сторону дома №12 и напевала песенку из репертуара Аркадия Райкина:
Как волнует ожидание
Предстоящего свидания
Слова в песенке были как раз в тему! Я шла на свидание с Пушкиным в его последнюю квартиру на Мойке, 12. Меня отговаривали от посещения, мол, ты же там была, ничего нового не увидишь и не услышишь, зачем идёшь? Но я не послушалась и всё равно пошла - а как же, быть в Питере и не сходить к Пушкину, имя которого для меня свято! К тому же у меня была конкретная цель: сфотографировать диван, на котором скончался Александр Сергеевич, в прошлый раз эта фотография у меня не получилась из-за сбоя в фотоаппарате.
Мойка была ещё замёрзшей, но солнце светило ярко и жарко, и лёд уже значительно потемнел. На противоположной стороне увидела дом княгини Волконской, где Пушкин прожил последние четыре месяца своей жизни.
Историческая дверь. Направо окна квартиры Пушкина (на первом этаже)
Перешла через мост и постояла перед входом в подворотню. Вот здесь остановились сани с раненым Пушкиным. Было 18 часов вечера, стемнело. Пушкин послал Данзаса в дом, чтобы вызвать слуг ... Выбежал Никита Козлов, бережно взял раненого на руки (голова к левому плечу Никиты) и внёс в дом. В кабинете положил на диван так же, как и нёс, на левую подушку.
Историческая подворотня. Вид со стороны двора.
Во времена Пушкина, если была непогода, экипажи въезжали в эту подворотню, и уже из неё жильцы и гости входили в подъезд квартиры. Это в наше время ворота закрыли, чтобы во двор не заезжали посторонние автомобили. Для прохода оставили открытой низенькую дверь-калитку, через которую, наверно, и невысокий Пушкин мог проходить, только нагибаясь.
Из подворотни выход в просторный двор, посредине которого памятник Пушкину. По лицу можно предположить, что поэту уже далеко за тридцать, а по фигуре нет: Пушкин, хоть и был спортсменом, но телосложение имел худощавое. В квартире-музее лежит в ящике под стеклом принадлежавший Пушкину жилет, и по нему можно судить, что Александр Сергеевич был явно не атлет.
[Spoiler (click to open)]
Двор с памятником А.С.Пушкину
На фотографии выше - слева от памятника двухэтажная пристройка к дому, там находятся билетные кассы. Из подворотни надо пройти по прямой метров сто, чтобы приобрести билеты в музей. Потом надо оттуда выйти, пройти опять до подворотни и свернуть налево, там будет вход в
Вход в музей через подвал.
Могу себе объяснить, почему в музей надо входить не в парадную дверь, а через подвальное хоз-помещение. Вероятно, это удобно для размещения раздевалки, а ещё для того, чтобы сберечь на века настоящие входные двери в квартиру. Объяснение хлипкое, зимой, понятно, нужны места для верхней одежды, но летом, когда не надо раздеваться, можно было бы эти двери открывать и входить в музей так, как входил в квартиру сам Пушкин ... а то всё с тыла, с с заднего хода, "огородами, огородами", и создаётся впечатление (у меня точно), что посетителей в этом музее не уважают ...
По лестнице вверх в комнаты.
На фотографии выше лестница, ведущая в комнаты. Слева от неё (соответственно от меня) лестница из подвала, откуда приходят посетители, справа - там самая
Бюллетени о здоровье раненого Пушкина
В воспоминаниях современников рассказывается (и экскурсоводы любят об этом упоминать), что в те ужасные дни наплыв посетителей к раненому Пушкину был огромный, и кто-то написал углём на двери фамилию Пушкина, она до сих пор представлена над записками Жуковского, как память о тех днях.
А теперь я расскажу о том, что меня
Я купила билет и как раз успела к группе, которая отправлялась в путешествие по квартире ровно в 13:00. Со мной был маленький рюкзачок, в котором было место только для очешника, кошелька, упаковки носовых платков, небольшого фотоаппарат и головного платка (если вдруг пойду в храм) ... ну, и для ключей от дома. Удобный, походный рюкзачок, и я даже додуматься не могла, что он окажется опасным для музея. Я в Русском и в Эрмитаже с ним ходила, а тут он помешал!
Женщина-контролёр предложила сдать рюкзачок в гардероб или надеть лямками назад (как носят грудных детей). Зачем?
Мне показалось смешным и несуразным ходить "рюкзаком вперёд", и я сдала рюкзачок на вешалку. Предварительно вынула из него фотоаппарат. Женщина-контролёр увидела его и сразу встала в предупредительную стойку: "А у вас есть разрешение на фотографирование?" О-оооо, я совсем забыла, что в этом музее на всё нужно разрешение!
- Нет, я забыла!
- Продаётся в билетной кассе, стоит 200 рублей.
Хм, ещё в прошлом году разрешение стоило 100 руб. Ну да ладно, я купила бы и за двести, но для этого надо одеться, выйти во двор, дойти до кассы, купить разрешение, вернуться, сдать одежду в гардероб, а семеро одного не ждут! В смысле того, что моя группа уйдёт без меня!
- А вы со следующей идите, - участливо посоветовала контролёрша. Нее, ждать пока соберётся следующая группа, мне совсем не хотелось, и я решила идти со своей, надеясь на то, что можно будет снять одну-единственную фотографию. В прошлый раз я покупала разрешение, но никто его даже не спросил, а вдруг и сейчас не спросят?
Ха-ха! Не тут-то было. Все смотрительницы (каждая в своей комнате) зорко следили за любыми нашими телодвижениями и бдили каждый наш шаг. В Детской, например, смотрительница внезапно подскочила ко мне и злобно выдохнула в ухо: "Женщина, что вы себе позволяете", и резко отодвинула меня в сторону.
Я изумлённо оглянулась, оказывается, край моего жилета коснулся столика, на котором стоял экспонат, а я даже не почувствовала! А как почувствовать, если все тридцать человек выстроились на узкой дорожке вдоль оградительного шнура в три ряда и буквально дышали друг другу в затылок.
Я осторожно переместилась в сторону к двери, там, правда, ничего не было видно, но был слышен голос экскурсовода. Да, собственно, можно было и не слушать, ничего нового экскурсовод не сообщала. Зато смотрительница не спускала с меня глаз, явно желая уличить меня, если не в теракте, то точно в очередном безобразии. У неё от служебного рвения, как говорил Райкин, "даже пенсне раскалилось"!
В следующей комнате я всё же решила потихоньку сфотографировать этажерку с личными вещами Пушкина, это же не преступление! Но тут буквально ниоткуда возникла новая блюстительница порядка и возмущённо зашипела: "Здесь запрещено фотографировать, покажите разрешение!" Я вздрогнула от неожиданности, фотоаппарат вздрогнул вместе со мной, и фотка получилась нечёткая. Я выставила перед собой пустые руки, и она от меня отстала.
Как-то сразу стало грустно-грустно ... Чего налетела, думала я, понимаю, таков у них порядок, без разрешения нельзя, но то же самое можно сказать тихо и дружелюбно, а не брызгать негодующей слюной ... словно я не фотоаппарат держала в руке, а бомбу ...
Этажерка с личными вещами Пушкина
Кстати, на фотке с этажеркой, если присмотреться, можно увидеть отражение девушки с сумкой очень солидных размеров. И не у неё одной были такие объёмные сумки. Вот и размышляю, почему им можно ходить с сумками, в которых поместится целый фугасный снаряд, а мне с моим рюкзачком нельзя? Может, я на дремучего папуаса похожа (которого надо учить этикету) или на существо неадекватного поведения (типа сомалийского пирата)? Не знаю ... но настроение стало невесёлым.
В следующей комнате я подождала пока все 30 человек по очереди заглянут в узко открытые двери (верёвка не пускала внутрь) комнаты сестёр Натальи Николаевны, и тоже заглянула внутрь - интересно, вроде в прошлый раз я эту комнату не видела ... или забыла о ней? Практически пустая, с напольными пяльцами посередине комнаты, ничего особенного. Хотела сама отойти, но почувствовала ощутимые толчки в спину: "Идите, идите, ваша группа уже ушла". Опять очередная смотрительница, такая же белёсая и вредная, как и её товарки на соседних объектах!
Опять вспомнилась песенка Райкина:
За минутой шла минута
Милой нет и почему-то
Изменился очень круто
Окружающий пейзаж
В кабинете Пушкина (последний в череде комнат) экскурсовод оттарабанила заученный текст и задала такой же заученный вопрос, явно не ожидая ответа: "Вопросы есть?" Все молчали, всем было всё ясно. В подобных случаях товарищ Сухов сам спрашивал и сам же отвечал: "Вопросы есть? Вопросов нет!"
И у нашей группы (30 человек!) вопросов не было. А какие могут быть вопросы, когда рассказывали то, что давно известно.
Я из вредности всё же спросила, стараясь, чтобы вопрос прозвучал крайне любезно: "Скажите, пожалуйста, а как на этом диване лежал раненый Александр Сергеевич?" Экскурсовод (и вся группа) уставились на меня в немом изумлении, а я пояснила елейным голосом: "В какую сторону Александр Сергеевич лежал головой? К книгам или к окнам?"
Экскурсовод махнула рукой в сторону дивана: "Там лежал". И пошла к выходу. Все послушно побрели за ней, я замыкающая. У дверей меня догнала смотрительница кабинета и шепнула (они все там шепчут): "Сюда головой, сюда ..." и показала на левый валик дивана.
"Спасибо, - ответила я: Вы очень добры!" Смотрительница удовлетворённо поджала губы и так же плотно закрыла за мной дверь. Я вдруг почувствовала сильную усталость. Да пусть всё катится на фиг - эта экскурсия, фотки, грубый персонал, равнодушие экскурсоводов и тот час, когда я пошла в этот музей!
Я обменяла в гардеробе номерок на одежду, напялила свой рюкзачок и подошла к киоску сувениров. Подумала, а не купить ли на память бюстик Пушкина? Но все бюсты были размером со сковородку и позолоченные. Вау, не надо!
Вышла во двор и подошла к памятнику Пушкина. Вспомнилось заученное ещё со школы:
"И буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал ..."
Ой, ли, Александр Сергеевич! В музее, которым стала ваша квартира, добрые чувства вы ни у никого не пробудили, видимо, никакой лире они не подвластны, потому что чего нет, того и не будет.
Памятник А.С.Пушкину.
На улице солнце по-прежнему ярко светило, небо было таким же голубым, красивые петербургские дома продолжали украшать набережную, а Мойка была такая же мёрзлая. И всё это великолепие как-то потеряло для меня своё очарование:
А вокруг меня прохожие
Шли на дьяволов похожие
И несло капустой квашеной
Из соседнего двора
Я подняла голову и посмотрела на окна пушкинской квартиры. Через них ничего не было видно, но я усмехнулась, наверное, в этот момент смотрительница выталкивает из комнаты очередного посетителя ))) Следит за порядком и ненароком плюёт в человеческие души.
Я подошла к Мойке, положила руки на чугунное ограждение. Посмотрела налево, посмотрела направо. Позади меня дом Пушкина ...
Фото от дома 12. Вид Мойки налево.
Фото с того же места. Вид Мойки направо
Кружевная тень от загородки напротив музея. Любовалась ею, когда шла в музей ...
Ровно 180 лет назад февральским полуднем Александр Сергеевич вышел (как я сейчас) из подворотни и прохаживался по тротуару в ожидании саней, чтобы подъехать к Данзасу в Литературное кафе, а оттуда на дуэль. Наверное, он также, как и я, смотрел влево и вправо на замёрзшую Мойку ... Его жизни тогда оставалось на два дня.
Конечно, в этом мемориальном месте ( квартира и прочее) надо грустить. Здесь погиб величайший русский поэт. Но грустить надо светлой грустью и от величественных мыслей, что на земле жил-был великий человек, погибший безвременно.
Но не стоит грустить от того, что к хорошей сказке добавился плохой конец. Это я о тех, кто работает в этом мемориальном музее. Я знаю, зло в человеке сидит от его глупости и мелочности. И от сознания, что когда он при должности - то он пуп земли. Я допускаю, что дома эти смотрительницы добрейшие существа, но нельзя быть двуличными, типа, там ангел, здесь мегера. А если они и там и сям злостные дуры, то мне их искренне жаль. Очень жаль. Они не знают, что такое быть добрым, а это трагедия для их души.
Везде в музеях встречаются хамоватые служители, и Петербург не исключение. Я не могу понять одного - природу этих людей! Почему они группируются именно в священных местах: в храмах, музеях, больницах ...Неужели сама атмосфера этих мест вытравляет из них доброе отношение к посетителям? Ведь не денег мы у них приходим просить, а идём за добрым, чистым, настоящим, что является общим достоянием, а не их собственностью!
Вероятно, директрисса музея Пушкина чересчур строго "воспитывает" свой персонал, вот служащие музея и усердствуют больше того, чем полагается - как в поговорке "заставь дурака молиться, он себе лоб расшибёт".
А в соседнем доме № 14, по старинному обычаю прилепленного боком к дому Пушкина, висит мемориальная доска, извещающая о том, что годами ранее Пушкина в этом доме жил его лучший друг Иван Иванович Пущин. Доска меня порадовала и вернула хорошее настроение. Мир не без добрых людей, и не надо зацикливаться на недовольных.
Мемориальная доска на доме, где жил И.И.Пущин.
Фотографию дивана я сфотографирую в следующий раз. Не забуду купить разрешение и сфотографирую, даже если фотосъёмка ещё подорожает (на ровном месте!). И сфотографирую не только диван, а всё, что есть в музее (хоть это мне и не нужно).
А экскурсоводу стыдно не знать на какую сторону дивана положили Александра Сергеевича. !
И вообще ... могли бы для наглядности повесить в кабинете очень хорошую картину Дмитрия Белюкина "Смерть Пушкина".