Помню, Кузьма Петров-Водкин объяснял необычность своих картин следующим фактом. Он как-то шёл и споткнулся. Падая, он увидел окружающие предметы в непривычном ракурсе, и это врезалось в его художественную память. Петров-Водкин стал иображать предметы и фигуры на своих картинах как бы в ракурсе, это придавало его работам неповторимый почерк. У Анри Труайя тоже свой почерк. Начитавшись многочисленных (и однообразных) материалов о Чехове, я ухватилась за его книгу в надежде прочитать если и знакомое, но увиденное новым, свежим взглядом, но, увы!
Впервые книга Труайя мне не понравилась. Вижу, что он проделал титанический труд в отборе материала, одних произведений Чехова около 900, переписка Чехова с Книппер заняла два том, а всего писем Чехов написал тысячи, а ещё дневники, записные книжки ... Труайя в отобранном закопался. Поэтому, чтобы вместить всё, он бежал "галопом ао европам", и книга получилась хоть и не документальная, но и не художественная - события по датам, обработанные в сплошной текст. По ощущениям этот текст похож на путь через кочки, прыг-скок от одной даты-кочки к другой с повторными заходами назад и пробежками вперёд. Большое спасибо переводчику за пометкм и ссылки, это помогало держать "нос по ветру" и прослеживать линию чеховской жизни ровно по годам.
Общее впечатление от книги - читала, словно вату жевала. Чехов предстал никакой и, не зная о нём из других источников, я бы совсем завяла и разочаровалась в нём (не как в писателе, а как в личности). Слава Богу, я умею не делать скоропалительных выводов.
Но не всё так плохо. Понравились описания и чёткий анализ наиболее значительных произведений Чехова - коротко, обстоятельно и по существу. Я даже сделала закладки, чтобы перечесть на досуге. Из прочитанного об отношениях Антона Павловича с супругой, я окончательно уяснила для себя роль Книппер-Чеховой. И хоть Труайя беспрестранно повторял применительно к ней слова "любимая женщина Чехова", "счастье Чехова", "любимая и неповторимая", "красавица и умница", "великая актриса" и так далее, меня он этим не пронял. Отблеск величия Чехова не упал в моих глазах на спутницу последних трёх лет его жизненного подвига. Возможно, она скрасила одиночество Чехова, но одновременно и усугубила его.
Любовь, конечно, была, но однобокая и только со стороны Чехова. И от этого его жалко до слёз! Об этой любви я хочу написать отдельно, но пока не придумала названия ... а название для меня важно, потому что люблю "плясать от печки". )))
Сейчас подумываю начать читать другую книгу о Чехове - толстенная, с мелким шрифтом, она давно ждёт моего внимания. Оттягиваю чтение изо всех сил, потому что чувствую, что в этой книжище ждёт что-то неприятное для меня и для Антона Павловича. Ни под каким видом не приемлю о Чехове неприятных сведений, особенно домыслов! Достаточно, что Чайковский от этого натерпелся!
Скорее буду читать другую книжку. На Новый год "под ёлочкой" я нашла для себя замечательный подарок - свежеиспечённую книгу о путешествии Чехова на Сахалин. Тоненькая, глянцевая, нежная, с редкими (то есть редко показываемыми) фотографиями. Пожалуй, лучше начну читать её ... чую, будет интересно. А англичанин подождёт. Поистине чеховский выбор - "толстый и тонкий". Перефразируя пословицу, " пусть толстый пока сохнет, а то тонкий сдохнет!" Это по-русски!