Для работ академистов характерны возвышенная тематика, строгое соблюдение академических канонов в построении композиции и высочайшее мастерство живописной техники. Красивость изображения у художников-академистов была на первом месте и зачастую преобладала над сюжетом.
Одним из крупнейших представителей академизма конца 19 века был Генрих Ипполитович Семирадский (1843-1902). Его живописные работы на библейские и исторические темы заметно выделяются своей удивительной красивостью, облагороженностью, яркостью, ну, чистая "услада глаз".
Ещё во время обучения в Академии художеств Генрих Семирадский стремился подняться до уровня мастерства великих живописцев. В одном из писем родителям он жаловался: "…Я один из первых в Академии, но когда я сравниваю свои работы с работами великих мастеров <…> они мне кажутся никчёмными… Какой-то голос шепчет мне ядовито: "Ты так сделать не сумеешь".
И это при том, что во время обучения в Академии Семирадский не раз награждался золотыми медалями: за конкурсную картину "Диоген разбивает свою чашу" ему была присуждена малая золотая медаль, за другую конкурсную картину "Доверие Александра Македонского к его врачу, Филиппу" Семирадский получил большую золотую медаль и звание художника 1 степени. За картину "Светочи христианства" Семирадскому присуждена Большая золотая медаль и звание Профессора.
И хоть имя Генриха Семирадского, несмотря на награды и признание, не вошло в число имён художников мирового значения (даже одно время было забыто), его творчество стало гордостью и славой российской Академии художеств и оставило заметный след в академической живописи.
Генрих Семирадский был подданным Российской империи, родился в Харьковской губернии, получил образование сначала на физико-матическом факультете в Харьковском университете, затем в Императорской Академии художеств в Санкт-Петербурге), но жил, в-основном, в Риме и считал себя скорее польским художником. Его картины рассеяны по музеям разных стран (среди них Польша, Украина, Россия) и частным коллекциям.
Самая значительная картина Семирадского "Светочи христианства. Факелы Нерона" находится в Национальном музее Кракова (в филиале Сукиницы).
Семирадский Г.И. "Светочи христианства (Факелы Нерона)".
[Spoiler (click to open)]
Замысел картины оформился у художника к концу 1873 года, когда он, будучи пенсионером Академии художеств, проживал в Риме. Картина была закончена в 1876-м. Это колоссальное полотно по массе изображённых персонажей и по размерам - 3,85 × 7,04 м. (для сравнения: размер "Явления Христа народу" А.А.Иванова - 540 × 750 см).
Законченную работу художник выставил в начале мая 1876 года в помещении Академии Святого Луки в Риме. Картина была восторженно встречена итальянцами (ну а как же, история Рима!) и была осыпана такими же почестями, как когда-то "Последний день Помпеи" Карла Брюллова в 1833 году.
В 1878 году картина "Светочи христианства" выставлялась на Всемирной выставке в Париже и получила Гран-при, а французское правительство наградило Семирадского орденом Почётного легиона.
Художник оценил свою картину в 50 тысяч золотых рублей, сумма по тем временам огромная, потом уменьшил до сорока тысяч. Александр III любил творчество Генриха Семирадского, но даже российский императорский двор медлил, затягивая переговоры о покупке, а П.М.Третьяков, который имел средства для приобретения картин, также считал сумму непомерно высокой (для сравнения, картина А.А.Иванова "Явление Христа народу" была куплена за 15 тысяч).
П.П.Чистяков в письме к П.М.Третьякову писал:
"Картина Г.Семирадского не продана. Дорого просит — 40 000 р. За то, что человек ловок, смел и талантлив, 40 000 нельзя платить. Нужно ценить честность в деле, умение и выдержку, а таланты Бог дает! Ведь после смелости и ловкости в живописи идет бессовестность и способность репку срывать. В искусстве высоком это низко. Религия и искусство неразлучны, религия присуща духу человеческому... ну да что и говорить, хорошо, а не высоко!.."
Скидывать цену Семирадский не собирался, и картину так никто и не купил. В 1879 году художник (видимо, помня о своих польских корнях) подарил её Кракову, и картина стала основой фонда краковского музея за инвентарным номером 1.
"Картина Г.И.Семирадского в Национальном музее Кракова".
Узнав о широком жесте художника, Павел Михайлович Третьяков рассердился: "Семирадский свою лучшую картину подарил городу Кракову. Значит, он считает себя у нас иностранцем. Как же я буду держать его в русской галерее?"
После этого картины Семирадского Третьяков не покупал (и Совету галереи завещал не покупать их), а если они есть сейчас в галерее, то только потому, что поступили в фонд галереи в 1920 году после расформирования Румянцевского музея, в экспозиции которого находились работы Семирадского из коллекции К.Т. Солдатенкова.
Я вспомнила о картине Г.И.Семирадского "Светочи христианства" или "Факелы Нерона" после того, как вновь перечитала роман Генрика Сенкевича "Куда идёшь". Роман в оригинале имел латинское название "Quo vadis", а по-церковно-славянски "Камо грядеши". Смысл старославянского названия понятен и без перевода и, думаю, переводить "Камо грядеши" на русский вообще бы не стоило. В церковно славянском вопрошении присутствует магическая красота и многозначительная тайна, которая улетучилась в переводе на русский. "Камо грядеши" неизмеримо лучше и полно глубокого смысла, а прямолинейное "Куда идёшь" – глупо и бессмысленно.
Роман не случайно назван "Камо грядеши". В его текст вплетена историческая притча о том, как апостол Пётр, поддавшись уговорам уцелевших в гонениях христиан, покидает Рим во имя собственного спасения. Бредя прочь из Рима по пустынной ночной дороге, он встречает идущего навстречу Христа и изумлённо вопрошает: "Куда идёшь, Господи?". В ответ слышит ласковый и грустный голос: "Раз ты оставляешь народ мой, я иду в Рим, на новое распятие." Потрясённый Пётр возвращается в Рим, где вскоре был схвачен и распят, как и его Господь (только головой вниз).
"Камо грядеши" - единственный роман Генрика Сенкевича, не посвящённый Польше. Это исторический роман, в котором показана жизнь первых христиан в Риме и первые гонения на них. Роман сильный, увлекательно написанный, всякий раз читаю его с интересом, словно в первый раз. Все персонажи – это исторически существовавшие лица, кроме вымышленных главных героев - Марка Виниция и Лигии. Их любовь, препятствия, преодоления, опасности на фоне исторических событий настолько интересны, что роман можно отнести к историко-приключенческому жанру.
Генрих Семирадский взял для сюжета своей картины предание о том, как по велению (и для увеселения) императора Нерона сожгли на столбах тысячи христиан, обвинённых в поджоге Рима. Известно, что в ночь с 18 на 19 июля 64 года в Риме начался страшный пожар, который бушевал сначала шесть дней, а потом ещё три дня и уничтожил большую часть города. Преторианцы отгоняли плачущих жителей от их горящих домов, не разрешая не только спасать дома от огня, но и вытаскивать из них какое-либо имущество.
(Кстати, Лагерквист в романе "Варавва" пишет, что Варавву схватили, как поджигателя, как раз во время этого пожара, когда он бегал по Риму в поисках христиан.)
Некоторые историки тех лет считают, что инициатором пожара был сам Нерон, ему, мол, захотелось полюбоваться с башни Эсквилинского дворца на зарево пылающего города, поэтому он не только велел поджечь город, но во время пожара от избытка чувств даже переоделся в театральный костюм и, играя на лире, декламировал собственную поэму о гибели Трои.
Но эта увлекательная версия не доказана. Вполне вероятно, что современники, ненавидя Нерона, приписали "авторство" пожара именно ему. Слухи о Нероне-поджигатели быстро распространились по городу, и, чтобы их пресечь, а заодно остановить угрозу распространения новой религии, Нерон объявил поджигателями христиан, и на них началась повальная охота.
Император решил на потеху себе и для устрашения римлян устроить поджигателям показательную казнь, для чего повелел в собственных садах установить тысячи столбов; к каждому столбу привязывали схваченного христианина, одетого в "тунику скорби" - пропитанный смолой мешок. Ловили и привязывали к столбам всех - стариков, мужчин, женщин, детей. Из романа Сенкевича: "Их число превзошло все ожидания. Можно было подумать, что здесь взяли да привязали к столбам целый народ на потеху Риму и императору."
Чтобы понять изображение картины "Светочи христианства", надо прочитать объяснение самого Семирадского в письме к конференц-секретарю Академии художеств Петру Исееву:
"Сюжет картины взят из первого гонения христиан при Нероне; в великолепном саду «Золотого дворца» Нерона произведены изготовления для пышного ночного праздника; на полянке перед дворцовой террасой собралось общество, нетерпеливо ожидающее начала великолепного зрелища – живые факелы, христиане, привязанные к высоким шестам, обвязанные соломой и облепленные смолой, расставлены в равных промежутках; факелы еще не зажжены, но император уже прибыл, несомый на золотых носилках и окруженный свитой наемных льстецов, женщин и музыкантов, сигнал уже подан и рабы готовятся зажечь факелы, свет которых осветит самую безобразную оргию; но эти же самые светочи разогнали тьму языческого мира и, сгорая в страшных мучениях, распространили свет нового учения Христа. Поэтому картину мою я и думаю озаглавить "Христианские светочи" или "Светочи христианства".
Без объяснения трудно понять почему художник назвал картину "Светочи христианства". На большей части картины изображено настолько многофигурное зрелище, что не сразу заметен и сам Нерон, а светочи христианства (в честь которых название) вообще замечаются в последнюю очередь..
В романе Генрика Сенкевича вот так описан приезд Нерона к началу грандиозного сожжения:
"За ним двигались повозки с придворными в роскошных нарядах, с сенаторами, жрецами и обнаженными вакханками в венках и с кувшинами вина в руках, уже частью пьяными и издававшими дикие крики. С вакханками ехали музыканты, наряженные фавнами и сатирами, игравшие на кифарах, формингах, дудевшие в свирели и рога. На других повозках восседали римские матроны и девицы, также пьяные и полуобнаженные. Рядом с квадригами прыгали плясуны, потрясая тирсами в лентах, другие били в бубны, третьи рассыпали цветы."
Участников нероновского окружения Семирадский изобразил с присущим ему высочайшим мастерством. Подсчитано, что на картине изображено около сотни человек, но что интересно, ни на одной фигуре взгляд не задерживается – в ней нет центрального персонажа (как, например, Иоанн Креститель в "Явлении Христа народу"). И сами светочи христианства (будущие горящие факелы) замечаются не сразу. А они справа - на высоких столбах, мужчины, женщины, дети ... , одетые в "туники скорби". И только по истечении времени, затраченного на рассматривание всей картины, можно догадаться об идее картины - на мой взгляд, она в противостоянии между языческим, отживающим "нероновским" миром и рождающимся новым христианским миром.
Некоторые искусствоведы полагают, что изображённые на столбах христиане – это символы христова апостольства, те первые двенадцать человек, которых Христос отобрал для распространения своего Учения. Трудно с этим согласиться, ведь просчитываются от силы первые шесть. Думаю, для художника было важнее изобразить многообразие персонажей нероновской свиты, нежели уныло-однообразные фигуры будущих факелов.
Чтобы они не отвлекали внимание от великолепия нероновской свиты, художник изобразил мучеников-христиан не в центре картины, а совсем сбоку. Почему сбоку? А потому что у привязанных христиан нет вычурных поз, красиво драпирующихся одежд, нет блеска оружия и нет красивых бликов мрамора, потому что их деревянные столбы не мраморные колонны.
Эта картина не волнует. Она не будит чувства сострадания, не тревожит совесть, не заставляет задуматься о причине фанатической веры христиан в их бога ... В ней нет даже намёка на агонию умирающего (знаем по истории) Рима ... Этой картине можно смело дать другое название, например "Прогулка Нерона" или "Остановка в пути" ... суть не изменится.
У Сенкевича в романе по всем садам шёл вой, плач детей, крики взрослых, громкие молитвы во славу Христа и гневные слова о Нероне ... Разумеется, красками трудно изобразить слова и голоса, но отношение людей к происходящему можно изобразить движениями, как, например, показано движение (страх, отчаяние, ужас) в картине другого академиста – Карла Брюллова в "Последнем дне Помпеи".
У Семирадского в движении только рабы, украшающие столбы гирляндами. А главные действующие лица христиане (судя по названию картины) странно спокойны и неподвижны, хотя через несколько минут станут светочами в буквальном смысле. Всё это рождает вопросы. Что именно хотел сказать художник своей картиной? Почему именно так построил композицию?
Почему большую часть картины занимает пёстрая толпа знати, а не истинные светочи христианства? Может, художник хотел показать тщетность борьбы христиан против "власть держащих"?
У Сенкевича в романе: "Толпы зрителей останавливались перед некоторыми столбами, где их любопытство привлечено было фигурой или полом жертвы, разглядывали лица, венки, гирлянды плюща, после чего шли дальше, задаваясь недоуменным вопросом: "Неужто могло быть столько виновных? И как могли поджигать Рим дети, которые едва умеют ходить?" Недоумение это мало-помалу превращалось в какое-то тревожное чувство."
Несомненно, картина Семирадского привлекает своей пафосной избыточностью, но именно этим и утомляет. Первое восхищение красотой проходит, и взгляд уже равнодушно продолжает скользить по изображению, в который раз отмечая блеск, складки, завитушки, драпировки, и это - не подводит к осознанию того, что через совсем короткое время на столбах будут гореть живые люди. Почему художник не донёс эту мысль до зрителя, почему задерживает наше внимание на деталях и отвлекает от главного? Почему не говорит о предстоящей трагедии?
Сенкевич в своём романе описывает сцену сожжения:
"Прикрытая цветами и облитая смолою солома занялась ярким пламенем, который, разгораясь с каждой минутой, пожирал гирлянды, устремлялся вверх и охватывал ноги жертв. Народ притих, и сады огласились страшным, оглушительным воплем, криками боли. <... > Но даже самые черствые сердца объял ужас, когда от более коротких столбов понеслись душераздирающие детские голоса. "Мама! Мама!" - кричали дети, и дрожь пробрала даже пьяных при виде этих головок и невинных детских лиц, искаженных болью, задыхающихся в дыму".
Картина "Светочи христианства" создана в соответствии со всеми канонами академизма и классицизма. Поэтому она - всего лишь большая, красивая, но поверхностная иллюстрация одного из эпизодов жизни императора Нерона. Можно восхищаться техническим мастерством художника и любоваться виртуозно выполненными им деталями изображения и так далее, но всё это ничто, если нет смысла. В картине прославляются лишь чувственные радости и умалчивается величие христианских ценностей. В этом слабость картины Семирадского при всём её внешнем великолепии!
Я рада, что не одинока в своём мнении. Увидев картину Семирадского, известный критик Владимир Стасов сказал: "Все признали у г. Семирадского много блеска и виртуозности в исполнении, особливо в изображении мрамора, бронзы и других второстепенных подробностей. Но что касается до типов и выражений, общей концепции и настроения, все в один голос находят всё это у г. Семирадского неудовлетворительным и слабоватым".
Русский писатель Всеволод Гаршин (с его лица Репин писал сына Ивана Грозного), описывая достоинства картины, указал на её художественные просчёты: "отсутствие воздушной перспективы в левом углу картины, и весьма слабо написана правая часть, где помещены сами мученики".
В этом отношении мне даже больше нравится первоначальный вариант картины, в ней главными являются сожжённые христиане, даже ощущается последний дым, указывающий на вершение великой трагедии, есть далёкий прозрачный фон, вселяющий веру в то, что христианство, как религию Любви, не остановить.
Семирадский Г.И. Эскиз.
Старший научный сотрудник Третьяковской галереи Татьяна Агапова в своей работе "Пленники красоты" пишет: "С точки зрения "высокого" искусства картины Семирадского чересчур пестры и легковесны. С точки зрения их "вещной" ценности — они безупречны."
Да, безупречны. Но помимо безупречности и воплощённого трудолюбия нужно ещё нечто такое, что будет не только услаждать взор, но и рождать чувства, например, сопереживание тем, кто стал живым факелом Нерона.
Опубликовано на проза.ру http://www.proza.ru/2016/04/21/997