Единственное слово, которым я оценила прочитанную книгу, было слово "омерзительная". Закрывая глаза и укладываясь поудобнее, чтобы уснуть, я опять повторила: "Да! Омерзительная, омерзительная!" Мой словарный запас, конечно, очень далёк от Пушкина и Шекспира, но всё-таки достаточно обширен, и я могла бы обозвать своё впечатление другими словами. Но именно это слово показалось мне самым подходящим. То есть послевкусие от романа было именно таким – омерзительным. Да я и не искала это слово - оно само выползло из подсознания.
Утром я проснулась под внутренние (в голове) звуки романса "Сомнение" - "Уймитесь, волнения страсти, Засни, безнадежное сердце, Я плачу, я стражду, душа истомилась в разлуке!"
Если повиноваться привычке находить причину своих душевных порывов я, возможно, привязала бы строчки романса к характеристике Евы Бобер, но это оказалось бы "притянутым за уши" - к героине романа романс никакого отношения не имеет (хотя как знать!), просто я вчера вечером наслаждалась чудесным голосом Николая Гедды, вот он и застрял в моей голове до утра.)))
Можно подумать, что я ухожу от заявленной темы, но дело в том, что кроме Гедды я ничего в себе не услышала. Никакой реакции на прочитанный роман (да ещё на ночь!), словно не было в и помине тех трёх дней, когда я его читала. Даже слово "омерзение" исчезло, как исчезло и впечатление о прочитанном – не осталось ни-че-го!
Я удивилась этому факту – ведь книга не только не дала мне ничего нового и полезного, например, размышлений, но и вообще не отложилась в памяти. Нет, я не жалею, что прочла, как говорят учёные, отрицательный результат тоже результат, но "Женщина ... в кровати" не имела для меня даже отрицательного результата.
Так зачем я начала читать? А потому, что заинтересовалась: 1) необычным названием, 2) картинкой на обложке (с изображением кровати), 3) подзаголовком "Я смеялся, пока не расплакался", 4) аннотацией и 5) советом одной читательницы, которая сказала: "Читайте, читайте, будет много интересного".
Первые страницы, действительно, показались интересными. Ева Бобер, красивая, здоровая женщина 50-лет, замужняя, мать двоих близнецов-студентов, ядро семьи, где существуют муж, мать и свекровь, вдруг сказала себе "баста" и улеглась в кровать, решив (и объявив всем), что останется в ней на год.
Что это за решение такое? Если человек устаёт от взваленных на него забот (своих и чужих), он решает их другим способом: разводится, уезжает навсегда или в отпуск, начинает жизнь с чистого листа, находит новых друзей, ищет единомышленников и так далее.
С Евой всё по-другому. Она улеглась в кровать, уверенная, что окружающие люди будут о ней заботиться, например, кормить. Нет, она не лежала увальнем, она ёрзала по кровати, заглядывала в окно, занималась умственной и физической гимнастикой, причёсывалась и красила губы ... Кровать стала её миром, её островком жизни, она даже не спускала с неё ноги, боясь, что их поглотит паркет и налетят мириады микробов. Для похода в туалет она выстилала перед собой как бы стерильную дорожку из простыни и полотенца, называя её "белый путь".
Это похоже на признаки шизофрении? Наверняка, но в начале книги я воспринимала действия Евы, как английский юмор. Ведь в аннотации мне пообещали этот пресловутый "тонкий английский юмор". Если он и был, то настолько тонкий, что я его не углядела, хотя по ходу чтения отмечала про себя образность мышления Евы, точность её практических советов и характеристик. Даже пару раз им улыбнулась. Пожалуй, это всё, что я могу сказать положительного о героине романа.
Далее могу говорить только о негативном.
Ева Бобер – законченная эгоистка, не испытывающая ни капли любви ни к себе, ни к людям, ни к жизни.
Окружение Евы состояло из мужа, детей, свекрови, матери, мойщика окон, продавцов, почтальона, врача и так далее по ходу жизни.
У мужа Брайана есть любовница, из 18 лет совместной жизни восемь лет он изменял жене буквально перед её носом (сарай в саду).
Дети-близнецы Брайан-младший и Брианна - одарённые студенты-математики, жестокие и равнодушные, выросшие без родительской любви (забота - не любовь), страдающие комплексами и заменяющие недостающие душевные качества юношеским цинизмом.
Ивонн, свекровь Евы, и мать Евы, Руби, - женщины одинокие (мужья умерли) и живущие в своём незыблемом мире женских предрассудков. Мать и свекровь жили отдельно, но считали своим долгом постоянно навещать Боберов.
Остальные - постольку поскольку.
Улечься в кровать Ева решила после того, как сбагрила детей (именно так) с глаз долой в Кембридж. О муже она совсем не беспокоилась, он взрослый мужчина, прекрасно позаботится о себе сам. Получается, чтобы быть свободной, Еве совсем не надо было устраивать финт с кроватью.
Я читала и недоумевала: почему она выбрала именно такой путь? Каковы причины? Смертельная усталость? Но можно просто изменить жизнь, уехав из Англии на местожительство хоть куда, например, в американскую Долину Смерти.
Протест? Против чего? Против прошлого или настоящего? А может, против будущего? Да поздно уже протестовать.
Попытка умереть? Довольно протяжённая по времени пытка, проще полоснуть по венам лезвием, благо ванная в двух шагах.
Проверка близких на
У меня два объяснения абсурдного поступка Евы Бобер.
1) У неё начались психические отклонения, которые к концу повествования достигли критической точки. И только благодаря решительным действиям Руби и Александра жизнь Евы была спасена. Физическая жизнь! Что касается сохранения у у неё разума, то Сью Таунсенд об этом не пишет, просто заканчивает роман описанием Евы, посаженной в уголок дивана - помытая, одетая, накормленная и блаженно улыбающаяся.
Говорят, блаженные улыбки бывают на лицах идиотов.
2) Сью Таунсенд написала фантастический роман о своей мечте. Как талантливая писательница, она изобразила на бумаге то, что могло бы произойти с ней самой, если она решилась бы на такой вариант "отдохновения" от мирских забот.
Все мы мечтаем подольше поваляться в постели и позволяем себе это в выходные или в отпуске, но наступает момент, когда организм включает инстинкт самосохранения, и мы встаём, чтобы снова жить.
У Евы Бобер эта функция внезапно атрофировалась. Возможно, поначалу она и хотела что-то доказать, например, что ни в чём и ни в ком не нуждается (ха-ха!), но, как известно, инстинкт жизни, он же привычка, он же потребность, он же самосохранение, затягивает, что и произошло с Евой. Забитое окно, заколоченная дверь, отказ от еды и естественных надобностей – это уже не протест, не наказание других, а сумасшествие, иначе говоря, добровольное самоубийство.
И где же тут юмор, хотя бы и английский?