В день рождения А.С.Пушкина, 6 июня, по телевизору с утра показали экранизацию пушкинской "Метели". Я вспомнила, как в школе, когда мы "проходили Пушкина", нам показывали этот фильм через школьный кинопроектор, как кино-иллюстрацию в помощь теме. Многое помнилось, но многое и забылось, поэтому я посмотрела этот фильм с большим интересом. С высоты прожитых лет я увидела его по-новому, и новое впечатление не совпало с первоначальным. Об этом фильме (реж. Владимир Басов) стоило бы поговорить отдельно, но я хочу сказать не о фильме, а о рассказе Льва Толстого "Метель". Дело в том, что утром я посмотрела фильм о пушкинской "Метели", а вечером на глаза попался сборник рассказов Льва Толстого из серии "Классики и современность", и первым в нём был рассказ "Метель".
"Метель" Пушкина я читала, а "Метель" Толстого нет, поэтому, конечно, захотела прочитать.

Рассказ небольшой, но я читала его два дня. Начала читать и после первых двух страниц почувствовала такую скуку, что захотелось спать. Пересилила себя и заставила вновь приняться за чтение. Я знаю по опыту - есть масса интересных книг, в которые необходимо вчитаться, чтобы потом почувствовать интерес. Вот я и вчитывалась.

Прочла до конца и - растерялась. Впечатления никакого, словно и не читала. Сначала я подумала, что на меня подействовала изнуряющая жара за 30 гр., мешающая понять задумку рассказа и, вообще, его смысл. Памятуя о том, что Лев Толстой великий писатель, и помня о впечатлениях от мощной "Войны и мира", от тонкой, психологической "Анны Карениной" и других произведений, я усомнилась в себе - неужели мой мозг насколько отупел от жары, что я не в силах проанализировать небольшой рассказ?

Приблизительно месяц назад я прочла другой рассказ Толстого о метели - "Хозяин и работник" , после которого некоторое время (да и сейчас) находилась под сильным впечатлением. Такого же похожего впечатления я ожидала и от "Метели", но - оно не возникло.

Ничто не зацепило в монотонном повествовании - ну, едет барин куда-то в санях сначала со своим возницей, потом пересаживается в почтовый обоз и снова едет, метёт метель, он дремлет, ему снится господский дом, тётушка, крестьяне, утопленник в реке, буфетчик Фёдор Филиппыч, отношения с долей эротики с неким старичком ... а метель метёт и не думает прекращаться.
Вот и всё. Ни психологических портретов, ни блестящих характеристик, ни захватывающего сюжета ... Как же так? Почему я не прониклась этим рассказом, ведь Толстой не просто написал рассказ, он для чего-то его написал, а для чего? Что я не понимаю?

Стала размышлять.
"Метель" была опубликована в 1856 году в журнале «Современник». Не смотря на то, что до «Метели» Толстой уже написал несколько выдающихся вещей, среди которых было «Детство», он считался ещё молодым писателем русской литературы. В момент написания «Метели» Толстой и по возрасту был молод – всего 28 лет.
«Хорошо, - размышляла я: «одни вещи писателям удаются, а другие нет, и блестящий успех «Детства» ещё не показатель неопытности писателя, ведь для чего-то этот рассказ написан, что-то автор хотел им выразить, но что? Выходит, всё дело в моей читательской неопытности, если я не умею уловить главную мысль, выраженную Толстым.»

Я чувствовала, что я упустила при чтении что-то важное, которое не бросается в глаза, но которое очень важно и для Толстого, как писателя, и для меня, как читателя.
Я стала читать рассказ заново.

Рассказ называется "Метель". Если пушкинская метель помешала свершиться одному событию и свершиться другому, если в толстовском "Хозяине и работнике" метель способствует духовному перерождению героя рассказа, то в "Метели" Толстого нет ярко выраженного сюжета, нет запоминающихся картин, интересных диалогов, решительных поступков, активных действий. В рассказе всего лишь описание поездки - ночь, метель, дорогу замело так, что даже лошади её не чуют, холодно, темно, снег сыплется за воротник, стынут руки и ноги, однообразие укачивает, звон бубенцов усыпляет, а снег метёт то с одной стороны, то с другой ... путники заблудились...

Понятно, что поездка в метельное ненастье совершил когда-то сам Толстой, и она его настолько поразила, что ему захотелось выразить свои впечатления читателям. Я чувствовала, что просто обязана была ими проникнуться.
Когда дочитала до конца по второму разу, то почувствовала значительность этого непримечательного на первый взгляд произведения.

Я поняла прелесть этого рассказа. Я сначала неправильно расставила приоритеты – я ждала активности от главного героя – путника, которому позарез надо было ехать именно в метель, а не пережидать её на каком-нибудь постоялом дворе. Активности не было, потому что главный герой рассказа – это сама метель.

Как говорил Пастернак: "Метель мела во все концы, во все приделы ...". Всё в рассказе Толстого крутится вокруг метели, и метель крутит всех, главный герой рассказа - это метель. Исходя из позиций определения главного героя, я сразу увидела, как Толстой детально и терпеливо, с любовью и нежностью описывает это природное явление, и всё, происходящее под метель.

И уже не ждёшь захватывающих внешних событий, каких-то драматических катаклизмов, сюжетных поворотов, потому что становится ясно - Толстой написал рассказ "Метель" не как писатель, но как поэт, и в-целом рассказ представился мне одной большой, метафорической поэмой в прозе.

Толстой рисует словами общую картину путешествия в метельную ночь короткими штрихами – колкий и вездесущий снег, озябшая спина ямщика, весёлое лицо Игнашки, потные спины лошадей, яркие и выпуклые портретные образы мужиков и другие поэтично обрисованные детали...

А если есть в рассказе длинные (до скуки) места, то так писатель рисует неизбежное утомление путника от монотонности езды, холода и нескончаемости унылого и однообразного пейзажа вдоль дороги. У Толстого в произведениях никогда нет ничего лишнего, всё на своих закономерных местах, а если кое-где при чтении спотыкаешься о неловкий слог, то это объяснимо – отточенность и выверенность стиля Толстого-писателя ещё впереди.

Впечатление от прочитанного рассказа у меня сложилось. Не сразу, конечно, а после нового вдумчивого прочтения. Я словно решала математическую задачу и решила её. Странно применять это сравнение для литературы, но сколько их, непонятых произведений, выбрасывается читателями из сознания и памяти! Я счастлива, что поняла, в чём прелесть этого рассказа и хвалю себя за то, что не отбросила книжку после первого раза.

Вглядываюсь в изображение Льва Николаевича и повторяю сама себе: "Толстой, как писатель, велик и могуч, и остаётся для меня любимым писателем.